чтобы там получить штамп об участии в проекте поддержки социальной активности пожилых людей, собрать мусор и перекопать клумбы. Он подал заявку в этот проект не для того, чтобы заработать немного денег. Его соблазнил рекламный слоган, обещавший, что можно научиться варить кофе и работать в кафе. А работая в кафе, можно встретить много людей, поэтому он думал, а не получится ли узнать рецепт души кого-то из них.
«Вот же негодяи. Только и могут, что лепить заманчивые слоганы о кафе. Мест нет, говорите? Ну, так и не надо было об этом писать. Что это, если не мошенничество?»
Чу Бидан, ворча под нос, вошел в вагон метро. Как только одна его нога оказалась внутри, он тут же быстро огляделся в поисках свободного места, но все сиденья были заняты. Проглотив вздох, он взялся за поручень и встал.
– И куда вылезла эта старуха? – пробормотал мужчина, перед которым встал Чу Бидан, явно желая, чтобы он его услышал. Он же сделал вид, что не слышит, и повернул голову в сторону мест для пожилых пассажиров. Все сидевшие там старики были одеты в костюмы для походов в горы и выглядели моложе Чу Бидана. Их спины не были сгорблены, а на лицах не было пигментных пятен.
«Ну да, разве можно узнать возраст только по внешнему виду?»
Сейчас Чу Бидану семьдесят два года. Он впервые за сто тридцать лет своей жизни перешагнул порог семидесяти лет. Трижды состарившись, Чу Бидан понял – жизнь ни капли не справедливее по отношению к пожилым людям. Даже если обоим по семьдесят, возраст оставляет разные следы на том, кто не работает под палящим солнцем, не беспокоится о том, что будет есть сегодня на ужин, и может позволить себе пойти в больницу при каждом недомогании, и том, у кого все наоборот. Чу Бидан провел языком по деснам. Его кончик ощутил две шершавые полости от выпавших коренных зубов. Двери метро открылись, и внутрь втиснулась толпа людей. Под их давлением колени Чу Бидана подогнулись. Его тело наклонилось вперед, и стебель портулака, которыми был набит пакет у него в руках, выпал. Ай-ай. Сидящий мужчина посмотрел на Чу Бидана.
– Бабушка, будьте осторожней. Вы же испачкали мне одежду.
– Прости уж, юноша.
Чу Бидан наклонился и попытался поднять упавший на колени мужчины портулак. Тот нахмурился, ударил его по руке, а затем подобрал растение и швырнул его на пол вагона метро.
– Бабушка, почему вы ко мне на «ты» обращаетесь? Разве мы с вами знакомы?
Чу Бидан молча смотрел на портулак, валявшийся на полу. Гарнира на ужин не было, поэтому он старательно выкопал его, пока собирал мусор. Причина, по которой он так ненавидел весну, заключалась в том, что та давала проблеск надежды, что его убогая жизнь не оборвется. Если бы леденяще-холодная зима продолжалась, он бы лучше просто замерз насмерть, но в надлежащий момент весна дарит солнечный свет. Она заставляет цвести полынь и портулак даже возле дороги, по которой мчатся машины. То же самое было и весной после окончания войны[36]. Он сидел, съежившись в тесной землянке, и проклинал весну. Если Чу Бидану придется продолжить жить точно так же, лучше бы она вообще не наступала. Пусть бы он замерз насмерть в самый разгар зимы. Но весна приходила каждый раз.
«В этом году весна будет другой…»
Чу Бидан крепко закусил нижнюю губу, повернулся и начал пробиваться сквозь толпу людей к следующему вагону.
«Хватит. Почему ты так с бабушкой?»
«Если решила накопать травы, могла бы сделать это рядом с домом. А не шастать по метро в час пик. Раз она ездит в метро бесплатно на наши налоги, разве не должно у нее хватить совести хотя бы на это? Разве нормально требовать уважать кого-то только потому, что он старше?» – преследовал Чу Бидана шепот.
В любую эпоху пожилым людям живется тяжело.
«Все равно ты не сможешь меня победить. Когда ты постареешь, как я, я снова буду молодым».
Эту весну он проведет так, как ее следует проводить. Он будет в молодом, свежем женском теле ходить по улицам в красивом платье. Потому что у него есть кое-что. Уголки рта Чу Бидана расслабились. Волшебная лопатка.
«Пока она у меня, я – Бог».
Он открыл дверь, ведущую в соседний вагон. Грохот метро вдруг заставил его подпрыгнуть. Ощущение подвешенности, которое он испытал, спускаясь по ветхой лестнице деревянной лачуги, вернуло Чу Бидана в 1960 год.
«
Моему повелителю
Должно быть, Вам уже сообщили о моем отсутствии. О том, что Нисрок, ответственный за не затухающую вечно адскую печь, пропал. Не волнуйтесь. Я настоятельно попросил Укобаха проверять ее каждый раз, когда он подливает масла в котел. Конечно, Шамос наверняка будет на меня ворчать, что я должен был получить официальное разрешение, раз собрался на землю. Но повелитель! Для получения разрешения требуется жаждать человеческих душ. Однако цель моей текущей отлучки – не жажда душ, а жажда рецептов. Чтобы получить рецепты душ, рецепты, содержащие правдивые истории людей, нельзя пользоваться демоническим контрактом, в основе которого лежит ложь. Вот и пришлось мне уйти без разрешения. Вам следует признать, что, если бы я время от времени не нарушал правила, столы в аду не были бы столь богатыми, как сейчас.
На этот раз я отправляюсь в страну под названием Южная Корея. Там недавно закончилась война. Меня поразила страсть ее жителей к еде. Даже когда всю их землю охватила трагедия, они не принимали пищу лишь для того, чтобы набить животы.
Есть блюдо под названием „нэнмён“. Из гречихи готовят лапшу, а затем заливают холодным бульоном и едят. Поскольку гречиха – культура холодного сезона, которая растет в прохладном климате, говорят, ее с удовольствием выращивали в провинции Хамгён[37]. А во время войны ее жители укрылись в Пусане. А там гречиха растет плохо из-за теплого климата. Поэтому они заново создали нэнмён, приготовив его из пшеничной муки, полученной в качестве гуманитарной помощи. В отличие от гречневой, пшеничная мука, если делать из нее лапшу, затвердевает, поэтому, поразмыслив, как с этим быть, они добавили в нее крахмал. После окончания войны прошло совсем немного времени, поэтому коровы и куры встречались довольно редко, и легче всего было раздобыть свиные кости, но разве от них не исходит неприятный запах? Поэтому они добавили в блюда травы, чтобы его приглушить. Разве это не огромные усилия? Они ведь не могли с самого начала знать, в какой пропорции смешивать крахмал или сколько трав следует добавить. Они смогли завершить это блюдо
